Дружинник Александра Ярославовича Невского поддерживал бы своего князя в борьбе против шведов и литовцев и оправдывал его сотрудничество с татарами.
Князь Александр Ярославич, княжил еще со славою прежних князей русских в Новгороде. Пользуясь несчастным состоянием государства, покоренного татарами, враги со всех сторон нападали на области его. Псков и Новгород почти в одно время терпели от шведов, литовцев и ливонских рыцарей. Сначала шведы, по наущению папы, пришли во владения их с намерением обращать жителей в католическую веру и в то же время завладеть Ладогою. Но наша дружина во главе с князем Александр встретил их на Неве 15 июля 1240 года, разбил все их войско. За эту славную победу князь Александр получил название Невского, и в следующем же 1241 году одержал также важную победу над немецкими рыцарями, пришедшими завоевать новгородские земли и уже овладевшими Псковом. Сражение происходило на льду Чудского озера и оно усмирило неприятеля до того, что они отказались от всего завоеванного ими. Так же успешно бился он с литовцами, которые грабили новгородские селения; три раза он побеждал и прогонял их от границ новгородских. В сношениях с татарами он поступал с таким же самоотвержением, как и отец его: необыкновенно храбрый со всеми другими врагами отечества, он сдерживал себя и старался удерживать своих подданных от всякого сопротивления татарам, с которыми нельзя было бороться. Кроме того, для большего спокойствия русских он старался сближаться с ханами и для того, еще будучи князем Новгородским, ездил в Орду. Слава о его победе над войсками трех народов, скромность, соединенная с этою славою, благоразумие во всех поступках доставили ему любовь и уважение даже между татарами. Хан, после смерти Ярослава, утвердил его на столе Киевском и Новгородском, а когда в 1252 году брат его Андрей Ярославич выгнан был из Владимира татарами, то хан и этот великокняжеский стол отдал Александру Невскому. Сделавшись великим князем, Александр продолжал действовать в том же духе: более всего заботился он о сохранении мира с татарами.
Дружинник Даниила Романовича Галицкого отстаивал бы идею своего князя сражаться с ордой для достижения независимости и освобождения от татаро-монгольского ига навсегда.
Мой князь Даниил Романович испытав много несчастий в ранней молодости и проведя всю жизнь в борьбе с различными врагами так окреп духом, так привык не унывать от неудач, что немногие из князей могли сравниться с ним мужеством и твердостью характера. Пылкий южный князь: будучи принужден, как и другие князья, явиться по зову Батыя в Сарай, Даниил не мог избавиться и всех тех унижений, с какими соединялось представление князей к хану: они должны были становиться перед ним на колени, кланяться ему до земли и пить кумыс. Горделивому князю южному, пылкому и нетерпеливому, невозможно было исполнить все это и не возыметь в душе твердого намерения свергнуть унизительное иго. Но как сделать это? Где искать союзников? Между русскими князьями их не было, кроме родного его брата Василька, владевшего Волынью; но что же значили их силы против сил татарских? И вот по необходимости надо было обратиться к соседям с другой стороны: австрийцам, венграм и полякам; но это все государства католические, которые без дозволения папы не пошли бы на зов его в крестовый поход против врагов христианства, а папа, конечно, не согласился бы оказать ему эту помощь иначе как с условием присоединения православной церкви русской к католической. Даниил в пылу ненависти своей к татарам думал уже согласиться и на это и вошел уже в сношения с папою. Обрадованный папа прежде наградил Даниила и за одно намерение: назвав его королем, прислал корону и потом разослал по всем католическим государям послание о том, что непременно надобно идти в поход против татар; но как никто не послушался его, то и Даниил одумался, уклонился от всех начатых переговоров с папою и оставил при себе только титул короля Галицкого. Но твердое намерение его свергнуть иго татарское от того не ослабело и, по-видимому, получило новую силу, потому что он решился сделать это одними собственными силами и для того начал строить укрепления в городах своих и где только можно было противиться воле татарских воевод и баскаков. Разумеется, об этот вскоре узнал хан, и новое войско его явилось для усмирения Галицкого короля. Даниил радовался, что это усмирение кончилось только тем, что он должен был разрушить построенные им укрепления. Таким образом, и у него исчезла надежда на освобождение от татар, и, глубоко огорченный этим, он, может быть, впал бы в совершенное уныние, если бы силы и мужество его не понадобились в другой стороне отечества его. С тех пор как все княжества были почти совсем уничтожены татарами, соседняя с Галичем Литва, под управлением смелого и жестокого князя своего Миндовга, начала усиливаться и захватывать себе земли русских областей.
Спасибо
