Сжатое изложение учитель перед именем твоим вот текст ей было девятнадцать, а самому младшему из нас - двенадцать, и каждый по-своему был влюблен в нее, тоненькую девочку - учительницу. стоял октябрь, темно и хмуро было в классе. мы решали . не получалась, казалась бессмысленной. а она стояла у окна и вдруг открыла его, взяла упавший на подоконник багряный лист клена и повернулась к классу. - смотрите, какой он красивый! - она высоко подняла листок, и столько детского удивления было в ее глазах, что мы столпились вокруг нее, как драгоценность, разглядывая увядший кленовый лист, хотя до того видели такие листья тысячу раз. в классе словно посветлело, и почему-то вдруг легко решилась . наступила весна. весна 1942 года. война грохотала далеко от нас, но она была и в нашем селе. война жила в прямоугольниках конвертов с похоронками, в мятых треугольниках писем с фронта, она виделась в глазах наших матерей и на опухших от голода лицах мальчики тринадцати лет, мы, оставшиеся без отцов, хорошо знали цену хлеба. а хлебом тогда была картошка. колхоз выделил клок земли учительнице, где она могла бы посадить картошку. но что она могла, у нее не было даже лопаты! и вот тайком от нее мы вскопали ее участок, собрали по домам картошки и посадили. кто нас научил этому? не она ли сама, изо дня в день повторявшая, что нет больше радости, чем дарить радость другим! в сентябре мы собрали картошку и ей на квартиру. она смеялась и плакала, отказывалась и целовала нас, грязных и усталых маленьких мужчин а несколько дней спустя, не веря ушам своим, мы слушали юрку шустряка. "она продала картошку," - вот что рассказывал юрка. продала картошку, которую мы вырастили для нее. юрка клялся, что сам видел, как грузили на машину картошку, как смеялась она, провожая покупателей. она вошла в класс. она поздоровалась с нами, но мы ей не ответили и расселись по партам подавленные и униженные. и так три дня, а на четвертый день мы прочли в районной газете заметку о благородном поступке учительницы ирины васильевны орловой, безвозмездно отдавшей госпиталю 25 мешков утром всем классом мы просили у нее прощение. последний раз она была с нами ясным декабрьским утром. она давала свой последний урок, но не было урока, было прощание. она читала лермонтова и рассказывала о нем, но мы думали, что это последний раз, и не думали о лермонтове