хлебные крошки
в магазине было холодно и темно, только на прилавке у продавщицы мигала коптилка. продавщица отпускала хлеб.
у прилавка с одной стороны тянулась очередь. люди подходили, протягивали карточки и получали кусочек хлеба, маленький, но тяжёлый и влажный, потому что муки в нём было совсем мало, а больше воды и хлопкового жмыха.
а у другой стороны прилавка кучкой столпились дети. даже при слабом свете коптилки было видно, какие у них худые, измождённые лица. шубки не облегали , а висели на них, как на палочках. головы их поверх шапок были закутаны тёплыми платками и шарфами. ноги — в бурках и валенках, и только на руках не было варежек: руки были заняты делом.
как только у продавщицы, разрезавшей буханку, падала на прилавок хлебная крошка, чей-нибудь тоненький озябший палец торопливо, но деликатно скользил по прилавку, поддевал крошку и бережно нёс её в рот.
два пальца на прилавке не встречались: соблюдали очередь.
продавщица не бранилась, не покрикивала на детей, не говорила: «не мешайте работать! уйдите! ». она молча делала своё дело: отпускала людям их блокадный паёк. люди брали хлеб и отходили.
а кучка ленинградских тихо стояла у другой стороны прилавка, и каждый терпеливо ждал своей крошки.
(в. карасева)
